У нас еще есть люди, которые очень плохо живут.
Мы это видим, ездим, слышим, читаем.
Вы что же, считаете, что я сам себе лиходей здесь или лиходействую в своей стране?
На любом языке я умею говорить со всеми, но этим инструментом я стараюсь не пользоваться.
Мы впервые увидели человека здесь, в бюджете.
Мы сегодня на таком этапе экономических реформ, что их не очень видно.
Мы делали это дело, делаем и будем делать.
Никакой войны не было. Были одни вопросы.
Реформы в России - это не автомобиль. Захотел - остановился, захотел - вновь сел и поехал! Так не бывает!
ЭТО НЕ ТОТ ОРГАН, КОТОРЫЙ ГОТОВ К ЛЮБВИ.
Я в своем седле премьерском - только ветер в ушах.
Я могу работать с Селезневым, но с членами отдельными - я их в упор видеть не могу.
Вас хоть на попа ставь или в другую позицию - все равно толку нет!
Правительство - это не тот орган, который может одним только языком.
На ноги встанем - на другое ляжем.
Мы пойти на какие-то там хотелки, как говорят, я извиняюсь, не можем. Кто-то хочет больше - ну, здесь так не бывает.
Я еще от прошлых выборов не отошел - меня еще подташнивает.
Мы до сих пор пытаемся доить тех, кто и лежит.
Я тоже несу большую нагрузку. И у меня тоже голос сел.
А я ведь даже вчера не пил. И другого ничего не делал. Я бы это с удовольствием сделал.
Очень обидно, когда вас (Явлинского - ред.) волнует не дело, а тело ваше!
Я готов пригласить в состав кабинета всех-всех - и белых, и красных, и пестрых. Лишь бы у них были идеи. Но они на это только показывают язык и еще кое-что.
Вот Михаил Михайлович - новый министр финансов. Прошу любить и даже очень любить. Михаил Михайлович готов к любви.
У меня к русскому языку вопросов нет.
С СЮРРЕАЛИЗМОМ НАДО КОНЧАТЬ, ТАК ЧТОБ ДУХ ЗАХВАТЫВАЛО!
Надо контролировать, кому давать, а кому не давать.
Почему мы вдруг решили, что каждый может иметь?
Надо всем лечь на это и получить то, что мы должны иметь.
Мы продолжаем то, что мы уже много наделали.
Вот мы там все это буровим, я извиняюсь за это слово, Марксом придуманное, этим фантазером.
И кто бы сегодня нас не провоцировал, кто бы нам ни подкидывал какие-то там Ираны, Ираки и еще многое что - не будет никаких. Никаких не будет даже поползновений, наоборот, вся работа будет строиться для того, чтобы уничтожить то, что накопили за многие годы.
Если я еврей - чего я буду стесняться. Я, правда, не еврей.
Мы помним, когда масло было вредно. Только сказали - масла не стало. Потом яйца нажали так, что их тоже не стало.
Вообще-то успехов немного. Но главное: есть правительство!
Черномырдину пришить ничего.
Умный нашелся! Войну ему объявить! Лаптями! Его! Тоже! И это! Сразу как это все! А что он знает вообще! И кто он такой! Еще куда-то и лезет, я извиняюсь.
Я говорю это, как человек, которому и просто, и который знаю и не очень понимаю, я это не только и, это непозволительно и части любого человека, так, или группы.
Чем провинились мы перед Богом, Аллахом и другим?
Что я буду втемную лезть. Я еще от светлого не отошел.
Изменений, чтобы дух захватывало, не будет. Иначе, чтобы кому-то что-то делать, нужно будет у другого взять или отобрать.
Произносить слова мы научились. Теперь бы научиться считать деньги.
Пенсионную реформу делать будем. Там есть где разгуляться.
С налоговым сюрреализмом надо кончать.
Надо делать то, что нужно нашим людям, а не то, чем мы здесь занимаемся.
Вот что может произойти, если кто-то начнет размышлять.
Правительство обвиняют в монетаризме. Признаю - грешны, занимаемся. Но плохо.
НАРОД ПОЖИЛ - И БУДЕТ.
Переживем трудности. Мы не такие в России, россияне, чтобы не пережить. И знаем, что и как надо делать.
Да такие люди, да в таком государстве, как Россия, не имеют права плохо жить!
Ну, Черномырдин говорил не всегда так складно. Ну и что? Зато доходчиво. Сказал - и сразу все понимают. Ну, это мой, может быть, стиль. Может я не хочу сказать, что самый правильный, но очень понятный и доходчивый. А это нужно сейчас.